Дедушка 2.0. Пути неисповедимы… - Алексей Шипицин

Дедушка 2.0

Пути неисповедимы…

Алексей Шипицин

© Алексей Шипицин, 2016

ISBN 978-5-4483-1958-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Пушка

Эта фигура была самой простой и самой легкой. Так, во всяком случае, считалось. Потому и ставилась она самой первой. Здесь все пять городков собраны «в кучку» и по горизонтали, и по вертикали – никакой растянутости, никакого «второго этажа». Все это будет потом. А сейчас – просто попади, и они разлетятся. Разминка…

Фигуры в городках так и разыгрываются – от простых к сложным. И последняя из них – «Письмо». Она зачастую и становится решающей. Но до нее еще надо дойти.

А эта, первая, фигура чем-то на самом деле напоминает пушку. Но очень отдаленно. Дело в том, что у нее просто нет той самой части, которая и делает пушку настоящей пушкой – дула. Ствола. Ну да ладно – видимо, у кого-то очень давно она вызвала именно такие ассоциации. Пушка так пушка…

Первым бросал Добрыня. Естественно, он попал. Но не самым простым броском, как можно было ожидать. Нет, он бросил с мягким приземлением, небольшим переразворотом и уводом. И четким лобовым попаданием. Видимо, чтобы с самого начала показать свою силу. Все пять городков кучно вылетели красивым веером влево.

Теперь была его очередь. Ну что ж, начнем. Он встал в исходную позицию – левая нога впереди, правая чуть сзади, стопа развернута. Бросок на задержке дыхания, на вдохе. Чтобы придать жесткость всему телу. Есть!

Бита полетела не очень удачно. Но все закончилось благополучно, городки он выбил. Не так красиво, как соперник, но в данный момент это было неважно.

«Один – Один».

Хотя он прекрасно понимал, что это – только начало. Дальше будет гораздо сложнее…

Пятница, 9-00

– Дядя Гена, давай здесь остановимся, – попросила Алена.

– Давай. Размяться не помешает. Только… Здесь кустиков нет. Может, вон там, подальше?

– Нет-нет, здесь. Я пойду на обрыв схожу. Вместо кустиков колесо подойдет? – она рассмеялась. – Я оглядываться не буду.

– Ванюшку будить?

– Пусть спит, ехать еще долго.

– Долго?

– Час-полтора. Пока с горы спустимся, потом вокруг болотины…

– Хорошо, пусть спит.

Алена вышла на самый край обрыва. Здесь всегда дул ветер. И здесь всегда было страшно. Еще маленькой девчонкой вместе с подружками-сестренками Ксюшкой и Олей она иногда поднималась сюда. Они осторожно подбирались к «границе мира, краю света» и стояли здесь, задыхаясь от ветра и от восторга. Крепко держались за руки. Так, на всякий случай.

Совершенно ровный луг, заросший густой травой, неожиданно заканчивался и вертикальной стеной уходил вниз. И они на самом деле воспринимали эту границу как настоящий «край света». Так и говорили между собой – пойдем на «край света» сходим…

Здесь, на вершине утеса, высоко над всем миром, ее всегда охватывало чувство восхищения этой бескрайностью и собственной свободой. Весь мир у твоих ног! Можно сделать еще один шаг – и полететь…

А еще, как ни странно, – зависть. Она совершенно искренне завидовала тем казакам-первопроходцам, которые несколько веков назад первыми пришли в эти места. Вот так стояла высоко над рекой, смотрела вниз на ее черную воду, на бескрайнюю тайгу за ней до самого горизонта, и поневоле думала – что же чувствовали здесь эти первопроходцы, перед этой открывающейся им бесконечностью. Они ведь не знали, что там – дальше! И, тем не менее, шли в неизвестность. Колумбы сибирской тайги… Приходила зима – ставили зимовья, весной – снова в путь. И так – год за годом, сезон за сезоном. Всю жизнь. А дальше уже дети шли. Поколение за поколением. А если бы они знали, что здесь, в Сибири, на Тунгуске, на Лене, на Байкале – только середина пути? Что впереди, до Тихого океана – еще столько же. Но ведь дошли, еще и Аляску с Калифорнией прихватили. Да-а, были люди…

…День, судя по всему, обещал быть солнечным и теплым. Осень пока не успела вступить в свои права. Солнце уже высоко поднялось над дальними сопками и светило ей прямо в глаза. Она прищурилась от сияющего света, прикрыла глаза ладонью, сделав из нее козырек над бровями. Потом сняла с головы свой платок-косынку – пусть ветер вволю потреплет волосы.

Всего несколько дней назад она так же стояла на самом краю обрыва, так же прикрывалась от солнца и так же вглядывалась в далекий горизонт… Только «горизонт» там был другой. Океанский… И «край света» был не придуманный в детских мечтах несмышленой девчонки, а самый настоящий Край света.

Там тоже всегда дул ветер. Только соленый, мокрый, всегда прохладный, наполненный ароматом дальних стран и вкусом опасных приключений. Здесь ветер был другой, теплый и сухой. И вкус другой – цветущих трав, сосновой смолы, кедровых шишек. Но ощущение было одно и то же – бесконечного пространства и бесконечных возможностей. Край света. И что там, дальше? И в пространстве, и во времени…

У нее аж дыхание перехватило. Так было в те далекие времена счастливого детства…

Все лето она, как и все ее деревенские друзья-подружки, проводила на речке. А с Ксюшкой и Олей, накупавшись вдоволь в протоке, они втроем частенько уходили вниз по берегу ловить рыбу. Девчонки заверяли, что лучше всего клюет именно под обрывом. Но им, маленьким, туда ходить запрещали. Во-первых, далеко, а, во-вторых, там были очень опасные заводи и воронки. Река, столкнувшись с неприступной громадой утеса, была вынуждена резко менять направление. И, недовольная этим, бурлила и пенилась на перекатах у самого его подножия. А чуть подальше, уже успокоившись, стояла под скалой черным зеркалом. Именно сюда и затащили как-то Алену сестренки.

День был солнечным и очень теплым. Прямо как сегодня. Только тогда был разгар лета, а не начало осени.

Под обрывом, на каменистой отмели возле костра сидела компания деревенских пацанов. Они были гораздо старше сестренок и ходить сюда не боялись. Все дни здесь, видимо, проводили, как малышня на своей протоке. Рыбачили, и, судя по улову, рыба здесь на самом деле водилась. Они и показали девчонкам тропинку. Уж очень тем хотелось забраться наверх.

Но не по дороге подняться, не по отлогому склону, а по самой крутизне, со стороны реки. Там действительно была узкая извилистая тропинка, по ней и карабкались, то и дело рискуя сорваться вниз, в бездну. От чувства опасности и безумного риска дух захватывало так, что внутри все леденело. Хотя никто из троицы не подавал вида, мало того, пытались наружно шутить и вымучивали улыбки на бледных лицах.

Но зато потом, когда все закончилось, и они оказались на вершине, весь мир показался другим. Воспринимался по-новому, заиграл неожиданными красками, приобрел невероятные размеры. Он стал именно бесконечным. Хотелось прыгать, петь, смеяться. И они все втроем громко-громко, изо всех сил дружно завизжали. Долго-долго, так, что потом и говорить не могли какое-то время, только хрипло шептались.

Именно за этим ощущением, наверное, люди идут в горы, альпинисты штурмуют вершины.

Алена так и замерла, стоя на самом краешке, как моряк-впередсмотрящий в безбрежном океане. Только вглядывалась теперь в другой «океан» – таежный. Но такой же безбрежный.

Слова из когда-то популярной песни про «голубую тайгу» уже не казались ей глупыми и необычными. Тайга, расстилавшаяся перед ней до самого горизонта, на самом деле была не зеленой, а голубой.

Но что-то в этой голубой бездне, подернутой полупрозрачной утренней дымкой, было не так…

Вроде все как обычно… Темная полоса реки внизу, у подножия утеса, деревня, растянувшаяся по ее берегу, далекие горы, смутно видневшиеся на горизонте.

Стоп! Ее взгляд вернулся к деревне. Что-то там, внизу, изменилось. Необъяснимая тревога заполнила все ее существо. У нее вдруг похолодело внутри. Хорошего настроения как не бывало.

– Дядя Гена, поехали. Поехали быстрей!

Он заметил резкую смену ее состояния:

– Что случилось?

– Не знаю. Но что-то не так…

Пятница, 9-30

Сегодня все было как всегда – обычная смена, обычное дежурство. Но Любу не покидало какое-то смутное беспокойство. Что-то было не так.

…Весь день на заводе проходил в суете – утром рабочие шли на смену, надо было у всех проверить пропуска, записать в журнал, потом запустить-выпустить машины. Шли самосвалы с песком и гравием, цистерны с цементом, грузовики с арматурой. Она выходила к воротам, нажимала кнопку на большом черном пульте, тяжелые железные ворота на роликах начинали открываться. Они скрипели, гудели, дергались, и в результате отползали так медленно, словно испытывали чье-то терпение. У водителей терпение заканчивалось обычно раньше, чем ворота доходили до конца. Соответственно начиналась ругань в виде непрерывного нажатия на сигналы. Люба и рада была бы ускорить процесс, изо всех сил давила на кнопку, как будто это могло помочь. Она предполагала, что настолько медленная процедура запуска автомобилей на территорию завода организована специально, для солидности.